О Константине Павловиче Пчельникове (9 (11?) апреля 1925 г. — 18 июня 2001 г.) сейчас вспоминают нечасто и скупо, но полностью забытым назвать его нельзя. Ведь был он из той особой породы русских людей, которую проще и понятнее всего описать словами православной молитвы "Живый в помощи Вышняго, в крове Бога небеснаго водворится…" В литературе же нашей точнее и полнее всего эту редкую человеческую породу, которая за пределами Русского Мира почти не встречается, выписал Н.С. Лесков в хрестоматийном образе тульского мастерового Левши, который, "глаз пристрелявши", подковал сделанную по нанотехнологиям XIX века аглицкую блоху. Константин Павлович и был типажом такого Левши, только с усиленной прокачкой "всечеловечности" по Ф.М. Достоевскому и с академическим кругозором советской высшей школы, да ещё помноженными на современные коммуникативные возможности.
При многочисленных и многомерных своих умениях (мог придумать и сделать собственными руками из подручных материалов практически всё что угодно) Константин Павлович начисто был лишён умения "хорошо устраиваться" в жизни. Зато ему был дан, и заботливо взращивался им, дар жить и мыслить на полную катушку. Одной жизни ему было для этого явно маловато, и он жил одновременно несколько жизней. Не "стремился жить", а жил и просто не мог иначе. Так что, наверное, следует засчитывать каждый прожитый им год за два, а то и за три.
В учётных документах Константина Павловича из Центрального архива Министерства обороны значится, что начал он воинскую службу в мае 1943 года, по достижении призывного возраста, а демобилизован был в июле 1946-го в звании старшего лейтенанта, награждён медалью "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.". В 1952 году окончил архитектурный факультет Института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина Академии художеств СССР в Ленинграде. Ещё студентом Пчельников участвовал в проектировании и строительстве "восьмой сталинской высотки" в Варшаве, единственной за пределами СССР, затем — Кремлёвского Дворца съездов (ныне — Государственный Кремлёвский дворец), национального стадиона Гелора Бунг Карно в индонезийской Джакарте, комплекса президентской резиденции в Гвинее…
После возвращения в СССР, не прерывая своих архитектурных трудов, в 1965 году окончил МИИТ, его проект представлял Советский Союз на Экспо-1970 в японской Осаке, в 1975 году защитил кандидатскую диссертацию по архитектуре на тему "Архитектура подвесных потолков современных общественных зданий" — ибо его "большие" идеи, такие как кинетическая модель расселения, встречали всё меньшее понимание и всё большее неприятие, даже сопротивление в "вертикали власти" брежневской эпохи. Пчельников стремился строить новую цивилизацию на основе советской, а там, "наверху", уже было принято принципиально иное решение: перестраивать "совок" по западным чертежам.
Во многом ещё и поэтому большинство его идей и проектов — ничуть не маниловских, кстати, а вполне "технологической готовности", которые он непрерывно генерировал и по-другому, опять же, попросту не мог, — остались так и не реализованными. Они поныне ожидают своего переоткрытия и воплощения. Не только в архитектуре, поскольку Константин Павлович был, конечно, профессиональным архитектором, но… "Есть архитекторы, которые проектируют дома. Есть архитекторы, которые проектируют города — архитекторы-градостроители. А есть архитекторы, которые проектируют целые цивилизации. Таким архитектором-футурологом, который проектирует цивилизации, был Пчельников", — писал о нём Александр Проханов. Цивилизации Пчельникова, если применить к нему известную фразу де Голля о Сталине, вовсе не исчезли в прошлом — они растворились в будущем.
А закончить эту статью лучше всего стихотворением, автор которого в полной мере передал особую атмосферу общения с Константином Павловичем, наполненного его парадоксальными, всегда живыми и молодыми мыслями.
Памяти Константина Пчельникова
нет, право, лучше не стеснять природу
и по столу ударить кулаком…
шампанское и огненную воду
мы пили с аморальным стариком.
тянулся долго зимний этот вечер.
и сельдь под шубой отправлялась в рот.
вовсю велись предательские речи.
слух тешил нецензурный анекдот.
Европа не владеет уж собою.
Аллах давно Америке не рад.
из ста людей разумны только трое.
француз и всякий швед — дегенерат.
смысл жизни не в одних чужих червонцах,
а в том, что мы порой мягки как воск.
у жёлтых же китайцев и японцев
весьма асимметрично развит мозг.
нам Родину менять чего бы ради?!
родной клюёт нас в задницу петух.
и русские намного слаще…
каких-нибудь цветных заморских шлюх.
и на врагов за их собачий норов
не зря товарищ Сталин был сердит…
от наших людоедских разговоров
свихнулся бы любой космополит.
в подпитии — ну кто здесь не проказник,
и славно, если хоть не педераст, —
тянулся долго зимний этот праздник.
и глупый человеческий балласт
в тот час имел без нас свою свободу.
с тоски кроил ей череп молотком…
пока шампань и огненную воду
мы пили с идеальным стариком.
2001 г.
На фото: Константин Пчельников, 1994 год.
